539 показов 61 открытие
Образно говоря, на развесистом генеалогическом древе игровых автоматов, которому почти полтора века, отечественные игровые автоматы лишь небольшой побег, который пошел в рост сравнительно поздно, в конце 1960-х–начале 1970-х годов, с началом разрядки международной напряженности, как это называют у нас, или детанта, как это назвали на Западе. С точки зрения истории техники и инженерии это было интересное время.
Впервые с начала «холодной войны» был достигнут «ядерный паритет» между сверхдержавами, то есть гарантия полного взаимного уничтожения друг друга. Пришло время договариваться. А пока политики договаривались и готовили Хельсинские соглашения, советские и американские инженеры и конструкторы работали над унификацией межкорабельной связи, системы сближения и стыковочного блока пилотируемых космических кораблей «Союз» и «Аполлон». С конвейера ВАЗа сошли первые «Жигули» — очень удачная адаптация советскими автоконструкторами «Фиата-124» к нашим дорогам. В декабре 1969 года началось строительство Камского автозавода, где должны были выпускаться грузовики, спроектированные на базе «ЗиЛов», но с двигателем и коробкой передач, разработанных с участием западных компаний и технологий. Оленеводы Крайнего севера пересели с нарт на снегоход «Буран», в котором от его канадского прототипа «Бомбардье» осталась только компоновка, а движок и трансмиссия были отечественной разработки. И так далее, не говоря уже о соглашении века «газ в обмен за трубы», побочным эффектом которой стало то, что советские инженеры нашли собственное оригинальное решение для проката труб диаметра 1020 мм взамен «маннесмановских», и в дополнение к главному, экспортному трубопроводу Уренгой — Помары — Ужгород был построен уже из отечественных труб газопровод Средняя Азия — Центр.
На этом фоне Постановление Совета Министров СССР 1969 года по налаживанию производства отечественных игровых автоматов и зачастившие в том же году в зарубежные командировки в Японию, ФРГ и США делегации Министерства культуры СССР, чтобы поиграть там на игровых автоматах, выглядели «детским садом», за который его инициаторы могли и партбилет на стол положить, как тогда говорили. Но на самом деле это было серьезное мероприятие, в состав делегаций входили не только функционеры минкульта, но также инженеры и экономисты, а делегации посещали не только парки аттракционов, но и предприятия и офисы компаний, производивших игровые автоматы.
Предполагалось, что массовая закупка зарубежной игровой техники будет единоразовой, покупать лицензии и патенты на нее никто не собирался. Советские инженеры и изобретатели создадут их аналоги, адаптированных к советскому менталитету и возможностям собственной электроники, а предприятия министерств радиопромышленности; приборостроения, средств автоматизации и систем управления; судостроительной и авиационной промышленности немного расширят свой ассортимент этой нецелевой продукцией. По расчетам на один автомат выходило, что себестоимость его производства составит 2-3 тысячи рублей (большие деньги по тем временам, 3 тысячи рублей стоил автомобиль «Запорожец). Но при цене 15 копеек за сеанс игры (в разной степени осознаваемый человеком как субъектом активности, самодеятельности и творчества (развития в целом) или даже инстинктивный способ получения и развития навыков людьми и животными в момент отсутствия непосредственной угрозы для жизни и развития способностей) в 2 минуты, расходы на его эксплуатацию составят 8 копеек, а 7 копеек пойдет в прибыль, и покупатель автомата сможет в течение года погасить кредит Госбанка на его покупку и эксплуатацию и дальше стричь с игроков по 7 копеек чистой прибыли за каждые 2 минуты игры.
Покупатель автоматов был один — Всесоюзное объединение «Союзаттракцион», созданное в 1969 году при Министерстве культуры СССР. Ему было поручено все: закупка за границей западный игровых автоматов и организация выпуска новых, уже советских автоматов, их эксплуатация и дальнейшее проектирование, для чего в В/О «Союзаттракцион» был создан собственный производственный комбинат по монтажу и ремонту аттракционной техники и Центральная научно-исследовательская лаборатория по разработке и внедрению новой аттракционной техники (ЦНИЛАТ).
В августе 1971 года в Москве в ЦПКиО им. Горького и Измайловском парке открылась выставка современного аттракционного оборудования «Аттракцион-71», где среди прочего было 180 игровых автоматов от примерно полусотни их производителей из США, Японии и 9 западноевропейских стран. После выставки в Москве эти автоматы отправились на гастроли в Ленинград, Киев, Баку и Тбилиси, а с января 1975 года в Политехническом музее в Москве в открытом доступе (можно было поиграть) уже стояли первые отечественные игровые автоматы, и число их разновидностей с каждым годом росло. К концу началу 1980-х их было уже около десяти, в середине 1980-х — более полусотни, к концу — около сотни.
Игровые автоматы ставили в павильонах игровых автоматов в парках, в фойе кинотеатров, и залах ожидания вокзалов, гостиничных вестибюлях и в крупных универсальных магазинах типа ГУМа и ЦУМа в Москве и ДЛТ в Ленинграде, то есть под аркадами — рядом арок и колоннад. Это были аркадные игровые автоматы, как их пафосно назвали в США еще век назад древнеримским архитектурным термином, хотя римляне позаимствовали этот архитектурный стиль крытых галерей для своих торговых и развлекательных зданий у обычного восточного караван-сарая, только возводили свои караван-сараи из гранита и мрамора (типичный пример этого стиля — Колизей). Французы то же самое называли пассажем, а у нас — «гостиным двором».
Помимо места размещения аркадные автоматы принципиально отличались от второй разновидности игровых автоматов — слотов (сокращение от nickel-in-the-slot machine — автомат с щелью для монеты, как первоначально называли торговые автоматы, появившиеся чуть раньше игровых слотов). Любая игра подразумевает выигрыш. У аркадных игровых автоматов выигрыш — это дополнительная бесплатная игра, или дешевенький приз, или моральная награда — весело проведенные минуты и иногда фиксация вашего рекорда для данного автомата, если вы его поставите. А слот-автомат — это своего рода «рулетка (азартная игра, представляющая собой вращающееся колесо с 36 секторами красного и чёрного цветов и 37-м зелёным сектором «зеро» с обозначением нуля (в американском варианте два зелёных — 0 и 00, итого 38 секторов))», он подразумевает выигрыш в буквальном денежном выражении, и единственная его функция — игра на деньги, причем в конечном итоге в пользу автомата, недаром их прозвали «однорукими бандитами».
Вероятно, по этой причине — в силу их брутальности и глубокого следа в общественной морали историю игровых автоматов (Автомат — устройство, самостоятельно выполняющее некоторые действия) сейчас обычно начинают со слот-машин, а аркадная их разновидность, как следует из подавляющего большинства обзоров эволюции игровых автоматов, якобы появилась гораздо позже — как реакция на законодательные запреты слот-машин. Мол, свято место пусто не бывает, вот и пошла в рост индустрия «вегетарианских» игровых автоматов, безопасных для психики человека, не будящих в нем низменные инстинкты и не ломающие людские судьбы, а напротив, направляющих присущий человеку азарт в нужное русло восторга от приобретения нематериальных благ.
Это не совсем так. Аркадные игры старше слот-машин. Обычно в подтверждение к этому приводят патент США №115357 на «Усовершенствования игры багатель», выданный Монтагю Ричардсону из Цинциннати 30 мая 1871 года, в котором фактически описана конструкция современного пинбола. Но как тогда быть с аналогичным игровым автоматом с таким же пружинным плунжером, который производили в Саксонии еще в первой половине XVIII века или с прижизненной карикатурой на застреленного в 1865 году президента Авраама Линкольна, играющего на очень похожем пинбольном автомате? Но как бы там ни было, мистер Ричардсон нашел инвестора для своего изобретения в лице чикагского риэлтора Уилсона и производил свои пинбольные автоматы сначала в Чикаго, а потом в Нью-Джерси, правда, о его монополии на этом рынке речи не могло быть.
Разновидностей таких автоматов было много, и если поискать в архивах еще не оцифрованных патентов, то там наверняка найдутся патенты на их вариации как в Новом, так в Старом Свете. Зато оцифрован патент США №513224 от 1 января 1894 года некоего Чарлза П. Янга из Пенсильвании, который превратил аркадный автоматический бильярд в слот-машину — «Coin-slot machine», как гласит название заявленного им изобретения. Только это был еще не настоящий слот, а всего лишь первый шаг к нему. Автомат мистера Янга лишь принимал или выталкивал монеты разных номиналов, вставленные в прорезь в корпусе для оплаты игры. Это был один из вариантов механизма монетного управления, вариации которого уже лет двадцать патентовались как в торговых автоматах, так и аркадных игровых динамометрах, на которых можно было посоревноваться силой удара кулаком, силой кисти руки или объемом выдоха легких.
Все это были лишь наполовину слот-машины. Они, как и автомат Янга не высыпали наружу всю кассу автомата или ее часть в случае выигрыша (рекорда). Второй и решающий шаг к «однорукому бандиту» был сделан изобретателями в конце 1880-х-начале 1890-х годов. Сегодня в истории слот-машин царит слишком большая разноголосица, чтобы понять, кто именно был их отцом-изобретателем. Ситуация, впрочем, обычная для любого большого бизнеса, ранняя история таких предприятий, как правило, связана с неприглядными поступками и событиями, а потому изобилует апокрифами, реальность же в ней либо отсутствует либо напрочь, либо присутствует в гомеопатических дозах. Тем более это верно для такого бизнеса, как игорный, который с самого рождения был вынужден лавировать между нормами викторианской морали и законодательными запретами на азартные игры.
Бесспорных документальных свидетельств этой истории, как, например, патенты на первые слоты, очень мало. Если они и были, то до сих пор пылятся неоцифрованными в архивах, но скорее всего их просто не было. Поначалу слот-автоматы изобретали и производили явочным порядком, а патентовать их начали позже. Но тем первым автоматам, которые сохранились в музеях, особенно по самым популярным из них в народе, то есть самым прибыльным с точки зрения игорного бизнеса, вполне можно судить о том, в каком направлении работала инженерная мысль, озабоченная монетизацией человеческого азарта с максимальной прибылью для владельца игрового автомата. Мысль эта работала прямолинейно.
Если игрок до сих пор просаживал свои кровные на рулетке или за карточным столом, то и надо создать для него имитатор рулетки и карточной игры. Третий вариант — игра в кости априори не рассматривался, механические устройства для бросания костей существовали по меньшей мере со Средних веков, а скорее и раньше, но как показала их многовековая история, популярностью они никогда не пользовались. В итоге появились слот-«рулетки», в которых с помощью рычага можно было запустить во вращение диск с прорезью или со стрелкой, который вращался поверх круга с секторами разного цвета. Какой цвет был виден через прорезь в верхнем круге или на каком останавливалась стрелка верхнего циферблата, тот и был выигрышным.
Считается, что изобрел слот-«рулетку» некий Густав Щульце из Сан-Франциско, но лидером рынка по ее продажам стала компания Caille Bros. из Детройта, благо слегка подправив механику слота и ее упаковку, можно было обойти патентное право. А упаковка слот-машин у братьев Кайли была что надо — с обшивкой игрового автомата панелями из ценных сортов дерева и никелированными металлическими деталями. Сейчас эти слоты служат украшением всех музеев игровых автоматов, а историки называют их «Роллс-Ройсами» среди остальных слотов (расширения — щелевой разъём для установки печатной платы).
Автоматы-имитаторы карточной игры (покера) в начале 1890-х выпускала в Нью-Йорке компания (может означать: Компания (фр. compagnie) — название формирования, в России ей соответствует рота (пример, Лейб-компания)) Sittman and Pitt. Кто его изобрел — Ситтман или Питт, или вообще кто-то со стороны, не вполне ясно. Считается, что первый такой автомат сделал в 1890 году некий Фрэнк Смит из Чикаго, о котором никаких документальных свидетельств не осталось. Но производили покерные автоматы точно Ситтман и Питт, причем в больших количествах. На пяти барабанах внутри машины вразнобой крутились 50 карт, по 10 штук на каждом (две карты из стандартной карточной колоды в 52 карты — валета червей и десятку пик — убирали). Когда автомат останавливался, в окошках при удаче игрока были стрит, каре, флеш т.д. Успех этого слота у публики, как говорится, превзошел ожидания. Ситтман и Питт заработали большие деньги.
Но настоящий триумф ожидал усеченный вариант покерного автомата Ситтмана и Питта, который изобрел немецкий эмигрант Чарлз (Август Карл) Фей из Сан-Франциско. Его изобретение относилось скорее к области человеческой психологии, нежели к механике. Он сократил число барабанов с картами до трех, а вместо 10 карт на них осталось всего по пять символов: трех карточных мастей — бубны, черви, пики, лошадиные подковы и колокольчик. Не надо было лишний раз напрягать мозг, соображая, какую покерную комбинацию выдал ему автомат, результат был виден моментально: три одинаковых рисунка выпало или не три. Человек играл на деньги не в карты, а в «повезет — не повезет».
А еще одним «изобретением» (сейчас это назвали бы маркетинговым ходом) Фея было присутствие среди пяти фигур на барабанах колокольчика. Как многие натурализованные эмигранты он был гораздо большим патриотом Америки, нежели коренные американцы. И у него на барабанах слота был нарисован не простой колокол, а «Колокол Свободы» — символ независимости Америки, звон которого 4 июля 1776 года в Филадельфии известил граждан о принятии Декларации независимости Соединенных Штатов. Если в музеях посмотреть на старые слоты Фея очень внимательно, то можно рассмотреть нарисованную на его колокольчиках характерную трещину, появившуюся на филадельфийском колоколе в начале XIX века. Но никто из игроков (человек, играющий в игры: Игрок (теория игр) в теории игр) не стал бы ломать себе глаза, разглядывая ее. Зачем? Ведь автомат так и называется «Колокол Свободы», в металле его корпуса над игровыми окошками аршинными буквами отлито Liberty Bell (а чуть ниже буквами поменьше — Chas Fey & Co S.F.) Выпало три колокольчика — в обмен на опущенную в автомат монету (5 центов) высыпается сразу 10 таких же монет. Три сердечка червей выпали — 8 монет высыплется, три бубны — 6 монет (денежный знак, изготовленный из металла, либо другого материала определённой формы, веса и достоинства), и т.д. по понижающей. Автомат можно было настроить по-разному. Но понятно, что чаще всего ничего из «Колокола Свободы» не высыпалось.
Свой «Колокол Свободы» Чарлз Фей не запатентовал, он собирал автоматы в своей мастерской и сдавал их в аренду владельцам баров, салунов и табачных лавок из расчета, что прибыль они делят пополам, и сам же их обслуживал и чинил. А тем временем (форма протекания физических и психических процессов, условие возможности изменения) за три тысячи километров от Сан-Франциско в городе Чикаго компания Mills Novelty Co начала выпускать свои собственные «Колокола Свободы». Как так вышло, зависит от того, кто сейчас рассказывает эту историю. Потомки Фея говорят, что рекламный агент Миллса просто купил один из слотов Фея в местном питейном заведении и увез его в Чикаго. Наследники Миллса, конечно же, утверждают, что все это произошло по обоюдному согласию Фея и Миллса. Точно можно сказать только одно: с 1898 года в Америке производились два удивительно похожих друг на друга игровых «Колокола Свободы» — в Сан-Франциско и Чикаго.
К этому, наверное, надо добавить еще деталь: годом раньше, в 1897 году, Mills Novelty Company запустила в производство слот-«рулетку» под названием Owl («Сова»), удивительно похожую на слот-«рулетки» Густава Шульце из того же Сан-Франциско. А год спустя, в 1898 году, очень похожий на слот-«рулетки» Шульце и на «Сову» Миллса игровой автомат Detroit Floor Wheel («Детройтское напольное колесо») начала выпускать компания Caille Bros из Детройта. При этом среди патентов Артура Кайли (все свои патенты компания оформляла на имя младшего брата Артура) патента на сей слот не имеется. В данном случае наследники Густава Щульце помалкивали, возможно, их просто не было. Молчат и потомки Миллса и братьев Кайли, что тут попусту слова тратить. Времена были такие, да и товар был рисковый, но все закончилось хорошо. Когда через несколько лет американский рынок слотов сложился, а сами автоматы из чисто механических стали электромеханическими, лидерами на этом рынке стали как раз компании братьев Кайли и Герберта Миллса и еще долго на нем доминировали.
Сам Чарлз Фей про интеллектуальный грабеж чикагских конкурентов никогда даже не заикался. Похоже, его бизнес в Сан-Франциско вполне устраивал Фея. Но на рассвете 18 апреля 1906 года вместе с землетрясением он в одночасье рухнул вместе с большинством домов в городе. В следующем 1907 году Фей, которого нарекли а Америке «Эдисоном слотов», уже трудился наемным работником в компании Mills Novelty Co в Чикаго, где «Колокол Свободы» как раз поступил в массовое производство, только уже без надписи Chas Fey & Co на лицевой панели слота.
Америка была родиной игровых слотов, и там же практически сконцентрировался их мировой рынок. В Англии, где нравы были строже, в окошках «одноруких бандитов» не было никаких игральных карт, ни символов их мастей, ни символов удачи — лошадиных подков, даже Биг-Бена не было. Все это заменяли картинки разных фруктов, а автоматы так и назывались — «фруктовыми». Но и в Америке по мере роста популярности игровых автоматов в начале прошлого века росла и негативная общественная реакция, мол, это не что иное, как способ владельцев магазинов и салунов обманом выманивать у честных посетителей их деньги. В Сан-Франциско, колыбели игровой индустрии, в 1909 году были (в русском народном творчестве краткий устный рассказ о происшествии, случае, имевшем место в действительности, без упора на личное свидетельство рассказчика) запрещены игровые автоматы, выдававшие денежные выплаты, два года спустя запрет распространился на весь штат Калифорния, а затем пошла цепная реакция по всей Америке.
Но самый сильный удар индустрии слотов нанесло введение сухого закона в 1920 году. Те питейные заведения, которые все равно продолжали заниматься своей профильной и теперь уже незаконной деятельностью, часто устанавливали слоты в своих помещениях по принципу семь бед — один ответ. Но беда к ним пришла не с той стороны, с какой ее ожидали. Не со стороны госрегулятора и полиции, с которыми можно было договориться. Сам характер бизнеса, основанный исключительно на наличных деньгах («кэше»), привлек организованную преступность. Наступили суровые времена не только для мелких и средних игроков на этом рынке, но и для его лидеров, которые постепенно сворачивали разработку новых моделей слотов, а такие гиганты, как, например, Caille Brothers решили подстраховаться и параллельно своему основному бизнесу начали выпускать подвесные лодочные моторы.
Отмена сухого закона в 1933 году не реанимировала индустрию игровых автоматов до прежних масштабов, хотя карательные меры в их отношении смягчились и отрасль явно оживилась. В условиях Великой депрессии игровые автоматы, где ставкой была мелкая монета, стали одним из немногих доступных развлечений в стране. Окончательно игровые слоты были реабилитированы после Второй мировой войны. Рассказывать тут об этом нет смысла, гораздо интереснее об этом написал Марио Пьюзо в своем романе «Крестный отец», а Фрэнсис Коппола частично показал в одноименном фильме.
Эволюция аркадной разновидность игровых автоматов тоже не стояла на месте. Практически одновременно с появлением первых (Первое — озеро в Челябинской области) коммерческих слотов появилась, как тогда казалось, очень многообещающая аркада — мутоскоп. Его идея возникла у сотрудника лаборатории Томаса Эдисона в Менло-Парке Уильяма Диксона, которого, в свою очередь, еще 1880-е годы впечатли иллюстрации галопирующей лошади в журнале La Nature. Автор этой статьи французский физиолог Этьена-Жюля Марэ исследовал тонкую механику движения животных и человека с помощью придуманного им «хронофотографического ружья» — фотоаппарата, делавшего снимки со скоростью 12 штук в секунду. В итоге Уильям Диксон в 1893 году сконструировал то, что он, скажем так, чтобы не сказать другого, уважительно назвал в честь хозяина «кинетоскопом Эдисона», а сейчас можно назвать проектором для короткого пленочного ролика. Протяжка пленки со скоростью 46 кадров в секунду с одновременной подсветкой ее короткими вспышками света через щель во вращающемся затворе создавали иллюзию движения.
Фактически это был кинофильм, только очень короткий. Но сам аппарат был слишком сложным и дорогим в изготовлении, а, главное, ничем принципиально не отличался от по меньшей мере полудюжины кинопроекторов разных конструкций, которые тогда проходили завершающие испытания и доработки. Изобрел до смешного простой и дешевый аналог «кинетоскопа Эдисона» Герман Каслер, тоже одно время работавший вместе с Диксоном на Эдисона. Специального названия искать ему не пришлось, оно давно было — мутоскоп (в дословном переводе с латыни и английского — движущиеся картинки). Так Каслер и написал в своей патентной заявке: «Это изобретение относится к тому, что я предпочитаю называть мутоскопами». В мутоскопе Германа Каслера (патент США №549309 с приоритетом от 11 мая 1895 года) просто-напросто крутился барабан с закрепленными на них картинками или фотографиями с той скоростью, которая создавала иллюзию реального движения объекта.
Среди тех, кто в последнюю пятилетку XIX века активно и, главное, не считаясь с затратами, продвигал мутаскопы в народные массы были Маркус Лоу, в будущем отец-основатель киностудии Metro-Goldwyn-Mayer, Адольф Цукор, основавший Paramount Pictures, и Уильям Фокс, давший свое имя 20th Century Fox. Возможно, они ожидали, что народ будет смотреть в мутаскопах сценки (трейлеры, если по-современному) их будущих фильмов. Но народные массы, а точнее их мужская половина, требовала от нового аркадного автомата совсем другой контент. Англичане назвали его «What the butler saw» («Что увидел дворецкий»), а менее чопорная публика — просто порнографией. Пип-шоу автоматы (подсматривание в замочную скважину), как назвали эти аркады в Америке, еще долго демонстрировали желающим то, за что они платили, опуская в автомат одну монету за другой, но бум мутаскопов прошел довольно быстро.
Между тем, в период между двумя мировыми войнами заметно расширилась линейка аркадных автоматов. В 1925 году появился Target Skill («Навык попадания в цель») с пружинным пистолетом, который стрелял маленькими шариками в мишени уменьшающегося размера. Следом появилась его вариация «Охотник на крупную дичь», потом еще несколько вариантов настольных тиров. Некоторые автоматы предусматривали выдачу призов вплоть до пачки сигарет и даже небольшие денежные суммы. Популярной аркадой стали экскаватор или подъемный кран, которые поднимали небольшие сувениры и отправляли их в отверстие ящика, откуда те скатывались наружу игроку. В некоторых вариантах таких игр экскаватор из кучи конфет загребал долларовую купюру, завернутую в конфетный фантик. Очень популярным был настольный футбол. Принцип управления футболистами, нанизанными на одну ось, там был такой же, как в современном настольном футболе, только поле и игроки находились в стеклянном шкафу, и чтобы дать им мяч, надо было заплатить монетку. Хитом в свое время стала игра Play the Derby, в которой два игрока крутили рычаги, гоняя лошадей по треку.
К спортивным симуляторам относились боксерские манекены в самых разных вариантах. Их продолжают изобретать и патентовать до сих пор, но самое интересное состоит в том, что в этих патентах в числе прочих ссылок на предшествующие изобретения в этой области часто дается ссылка на родоначальницу жанра — Полин Б. Уорнер из Сент-Пола, столицы штата Миннесота, которая в 1925 году получила патент США №1557636 (с приоритетом от 1 марта 1924 года) на Vibrating figure toy («Вибрирующие игрушечные фигурки) — «простую, долговечную и недорогую новинку, с помощью которой дети, особенно в нежном возрасте, могут развлекать себя без опасности причинения вреда во время игры». Патент (охранный документ, удостоверяющий исключительное право, авторство и приоритет изобретения, полезной модели, промышленного образца либо селекционного достижения) миссис Уорнер доступен в интернете, и стоит посмотреть хотя бы на рисунок из него. Новинка представляла собой доску, которая пристегивалась ремнем к колыбели или детской коляске. Из доски торчали довольно плотные резиновые стержни с круглыми набалдашниками на верхнем конце, стилизованными под головы людей, и ребенок мог сколько угодно колотить по ним хоть ручками, хоть ножками, они только раскачивались по сторонам, стукаясь головками друг о друга.
Словом, к середине прошлого века аркадных игр было много, они пользовались популярностью, комнаты с ними в павильонах аттракционов были полны народа. Но как уже сказано, «однорукие бандиты» не нуждались в какой-либо завлекательности, разве что плакат с интерьером фешенебельного казино можно было над ними на стенку повесить. Например, один из первых слотов конструкции Джона Лайтона из города Сиракузы, штат Нью-Йорк, представлял собой прямоугольный ящик, в который опускаешь монету. Та, звеня, катится в кассовый ящик на дне ящика. Если вовремя дернуть за рычаг, то она выскакивает в щель внизу, а в придачу к ней еще две такие монеты из кассы аппарата. Какая уж тут завлекательность, это азарт в чистом виде.
Для аркадных же автоматов была важна имитация реальности. Но она пока была примитивная, так как ограничивалась возможностями электромеханической конструкции. Конечно, можно было, манипулируя игрушечным экскаватором в ящике, представить себя на золотых приисках, а добытую конфетку — золотым слитком, но такое возможно только в очень раннем возрасте, когда человек про геологию мало что знает, а конфетами очень интересуется. Требовалась виртуальная реальность, приемлемая для более взрослых людей. Ситуация в этом плане начала (Начало — условная точка отсчёта) меняться только с появлением электроники.
В 1958 году начальник отдела приборостроения Брукхейвенской национальной лаборатории Уильям Хигинботам на базе аналогового компьютера создал игру в виртуальный теннис на экране осциллографа. Хигинботам участвовал в Манхэттенском проекте, где работал над электроникой взрывателя атомной бомбы. Примерно этим же он и продолжал заниматься и в Брукхейвене, но времена изменились, к нему в отдел и в другие подразделения Брукхейвенской национальной лаборатории уже водили экскурсии, в основном школьников-старшеклассников. Как шутил потом доктор Хигинботам в одном интервью, он придумал игру для них, чтобы те не скучали, слушая про высокие материи, и честно добавлял, что и сам он и его сотрудники тоже были не прочь поиграть в нее.
С современной точки зрения картинка в его игре «Tennis for Two» («Теннис для двоих») была чересчур схематичной, да и сам доктор Хигинботам говорил, что оформление в ней было «довольно неэлегантным»: сетка в виде перевернутой буквы Т, ракетки в виде прямоугольников. Но, во-первых, при ее создании он пользовался тем, что было у него под рукой, а во-вторых, в этой игре было то, чего еще долго не было в аналогичных коммерческих играх. Например, отскок мячика от сетки был слабее, чем от корта; его траектория зависела от скорости направления и силы ветра, которые указывались на экране; игрок мог выбирать место подачи на задней линии и угол наклона ракетки, от чего зависела траектория мячика. То есть игра была намного реалистичнее, чем в первых коммерческих теннисных видеоиграх.
Почему Хигинботам не запатентовал свою игру и спустя два года, наигравшись вдоволь, разобрал ее на запчасти, сказать трудно. Наверное, прежде всего потому, что патентное право принадлежало бы не ему, а его работодателю, то есть правительству Соединенных Штатов. Много лет спустя, отвечая на этот вопрос, он всегда переводил его в шутку: «Конечно, мы видели в ней некоторый (коммерческий – Ред.) потенциал, но правительство в таких вещах не было заинтересовано. И это хорошо! Иначе сегодня все разработчики видеоигр должны были бы лицензировать свои игры у федерального правительства».
Двадцать лет спустя доктору Хигинботаму пришлось выступать свидетелем на одной из судебных тяжб, когда изобретатель игровой приставки для телевизора Magnavox Odyssey Ральф Баер и компания Magnavox веером подавала иски о нарушении их патентного права производителями аркадных видеоигр. Эта история произошла в самом начале «золотого века» аркадных игровых автоматов, когда в них уже появились видеоигры, сначала простенькие, а потом вполне современные, погружающие игрока в виртуальную реальность.
В марте 1971 году Ральф (Рудольф) Баер, тоже натурализованный эмигрант из Германии, как и «Эдисон слотов» Чарлз (Карл) Фей, подал патентную заявку и в апреле 1973 года получил патент США №3728480 на «Телевизионную игровую и тренировочную приставку». В числе прочих видеоигр этой приставкой можно было управлять на экране телевизора игрой в теннис. А в ноябре 1972 года глава компании Atari, производителя аркадных видеоигр, Нолан Бушнелл подал заявку и в феврале 1974 года получил патент США №3793483 на «Систему управления позиционированием видеоизображения для развлекательного автомата».
Нолан Бушнелл запатентовал лишь принцип более дешевой и более простой в изготовлении системы управления видеоизображением в мониторе аркадной игры, чем ранее существовавшие. Про конкретный аркадный автомат в нем нет ни слова. А ведь в том же 1972 году, причем летом того года, то есть еще до подачи Бушнеллом патентной заявки у компании Бушнелла Atari такой автомат уже был. Да еще какой! Игровой автомат Pong Atari («Настольный теннис» по-русски) имел лишь один недостаток: его монетоприёмник слишком быстро переполнялся четвертаками, то есть монетами по 25 центов (стоимость одного сеанса игры). Средняя выручка одного «Понга» составляла $40 в день, рекорд для аркад того времени. В следующем 1973 году «Понги» пошли уже на экспорт в другие страны (территория, имеющая политические, физико-географические, культурные или исторические границы, которые могут быть как чётко определёнными и зафиксированными, так и размытыми (в таком случае нередко говорят не о границах, а о «рубежах»)), а еще через год инженер компании Atari Гарольд Ли сделал приставку для игры в «Понг» на домашнем телевизоре.
Компания Magnavox, подала в суд на Atari. Дело закончилось досудебным соглашением, по которому Atari заплатила Magnavox, $1,5 млн компенсации. Но это было только начало, Magnavox и Ральф Баер, которому заказали разработку телевизионной приставки для видеоигр, продолжали судиться с конкурентами еще лет пятнадцать, отсудив у них в общей сложности больше $100 млн. На одно из судебных заседаний в 1977 году свидетелем был вызван доктор Хигинботам. Тогда-то он и порадовался, что в свое время не оформил патент на свой «Теннис для двоих», иначе бы эти сто миллионов долларов из доходов производителей видеоигр пошли бы прямиком в бюджет федерального правительства в лице Пентагона. Как многие создатели ядерного оружия доктор Хигинботам был в душе пацифистом.
В самый расцвет «золотого века» аркад, в самом конце 1970-х годов, только в США годовой оборот их рынка достиг аж $8 миллиардов, а были еще западноевропейские страны и Япония. Надо отдать должное профессиональному чутью советских торгпредов в этих странах, они за десять лет до этого почуяли тогда еще совсем тонкий, едва слышный запах больших денег и сообщили об этом куда следует. Прибыли делегации партийных функционеров в сопровождении инженеров и экономистов и тоже продемонстрировали недюжинное шестое чувство предвидения больших денег. А заодно убедились, что речь идет не о слотах, несовместимых с моральным кодексом строителя коммунизма, а о довольно безобидных и идейно нейтральных играх, которые при желании можно было превратить и в идейные, только нужной направленности.
Впрочем, дело было не коммунистической идеологии, в нашем Отечестве власть всегда очень негативно относилась к азартным играм. При Петре Великом за них могли высечь розгами даже дворянина, при Николаем I штраф за них были космическими — от 100 до 500 рублей, за повторное нарушение — арест на 7 дней. Понятен и мотив такой жестокости властей, они не могли допустить, чтобы в аграрной стране условные помещики Ноздревы бесконтрольно спускали в карты свои имения с крестьянами и урожаями условным поручикам Ржевским. Только в конце XIX века при Александре III участие в азартных играх было декриминилизировано, а штрафы стали условными. Но в начале ХХ века (внесистемная единица измерения времени, равная 100 годам) разгул заведений с азартными играми на фоне первой русской революции и эсеровского террора был подавлен жандармским управлением, то есть политической полицией.
Потом была война, революция, гражданская война, НЭП с некоторым оживлением игорного бизнеса, а 8 мая 1928 года постановлением Совнаркома в одночасье были ликвидированы «любые заведения для карточных игр, рулетки, лото и других видов азартных игр». Как известно, строгость российских законов всегда смягчалось необязательностью их исполнения. Но в отношении слотов эти законы работали и при царе, и при коммунистах. Игровой автомат в карман не спрячешь, как колоду карт, вещь это массивная, дорогая, гораздо дороже рулетки, которую умелец на коленке сделает взамен конфискованной. Только в 1988 году в гостиницах Государственного комитета СССР по туризму (то есть для интуристов) в Москве, Ленинграде, Сочи, Ялте, Минске, Таллине, Выборге и Пятигорске были установлены первые в нашей стране 226 слотов (западного производства). В 1989 году советское правительство сняло запрет на азартные игры и открыло первый игорный дом в Москве, а затем и первые казино.
Между тем, игровые аркадные автоматы процветали в нашей стране целых двадцать лет, и их индустрия рухнула вместе со всей советской экономикой в начале 1990-х, то есть гораздо позже, чем на Западе, где закат «золотого века» аркад был связан непосредственно с появлением компьютерных игр.
Как уже сказано, Постановлением Совета Министров СССР 1969 года (внесистемная единица измерения времени, которая исторически в большинстве культур означала однократный цикл смены сезонов (весна, лето, осень, зима)) четырем союзным министерствам (радиопромышленности; приборостроения, средств автоматизации и систем управления; судостроительной и авиационной промышленности) было поручено наладить производство отечественных игровых автоматов по образцу и подобию автоматов, закупленных в США, Японии и еще в 9 западноевропейских стран.
Ни для кого не секрет, что прототипом советского игрового автомата «Морской бой» был «Sea raider» американской фирмы Midway, а советский «Баскетбол» внешне мало отличается от одноименного автомата японской фирмы Sega. И так далее. Но «начинка» советских автоматов отличалась от западной сильно. Ведь собирали их не на основе фирменных плат, а из того, что было под рукой, как в свое время доктор Хиггинботам свой «Теннис для двоих».
Много лет спустя заведующий лабораторией отдела игровых автоматов Научно-исследовательского института видеотерминальной техники Александр Гоноровский рассказывал в одном из своих интервью про типичный рабочий момент. Для игрового автомата «Конёк-Горбунок» ему понадобились восемь ОЗУ (оперативные запоминающее устройства) на 2 килобайта. Он пошел к директору своего НИИ, а тот говорит: «Ты что? Я на основную продукцию получил всего лишь 16 штук, я не могу тебе их дать». Завлаб взмолился: «Я не буду их паять, просто на панельки поставлю. Я их буду лелеять, я клянусь, что их не сожгу. Дайте мне под роспись… Директор открывает сейф, достает эти четыре микросхемки… Сейчас это, конечно, смешно. Ну, мы так работали».
Одна из первых советских аркад «Городки» была еще монохромная, но очень популярная и такая же заводная игра, как потом наш компьютерный «Тетрис». Потом был разработан блок управления ТИА-МЦ (телевизионный игровой автомат микропроцессорный цветной). Разумеется, инженеры, выполнявшие постановление правительства, получали авторские свидетельства на разработанные ими узлы отечественных игровых автоматов, а потом и на оригинальные автоматы. Это было в буквальном смысле коллективное творчество. Любые потенциально перспективные наработки каждое предприятие передавало в ЦНИЛАТ В/О «Союзаттракцион», а оттуда они попадали на другие предприятия.
К тому же, в условиях сдельно-прогрессивной системы оплаты труда на большинстве советских промышленных предприятий авторское свидетельство означало лишь единоразовую премию в прибавку к зарплате, а какой будет прибавка решал директор предприятия. Поэтому никаких патентных коллизий вокруг игровых автоматов, как на Западе, в Советском Союзе не было и быть не могло.
Да, в основном это были адаптации зарубежных аркад и сравнительно небольшое число оригинальных игровых автоматов: «Городки», «Репка», «Конек-Горбунок», «Память». «Кот-рыболов», «Бильярд» и еще несколько. Но их прививка на советскую почву прошла по-мичурински успешно. В нужное время, ударными темпами и с урожаем, пусть небольшим, но за которой не приходилось краснеть, хоть экспортируй за границу. Что и делали, поставляя советские аркады в страны Восточной Европы.
Возможно вас заинтересует:
Лимонадные реки Советского Союза
Источник: vc.ru
